[NC-21]

Название: Некоторые двери лучше не открывать
Автор: Anri Cassandra Ma-re a.k.a  ~Jane Volturi~
Первая вычитка:  Murat Okamin
Фандом: ориджинал
Пейринг: основной - Слава/Даня
Рейтинг: NC-17
Жанр: слэш, романтика, мистика, повседневность, ужасы, POV
Размер: ~ 23000 слов, миди.
Дискламер: Все герои, события и идеи – мои. Некоторые главы основаны на реальных событиях. . Вдохновлялась работой  Pr_B «В тихом городе снов» и  Motoharu «ПН-ПТ»
Статус: закончен
Описание:Есть истинная любовь, но как понять, что она тебе не приснилась?
Размещение: с разрешения автора или беты.
От автора: это первая моя прописанная энца. Домашнюю обувь не принимаю. Мои кинки – это мои кинки))
сентябрь 2011 – июль 2012

1 глава

1.
Когда мне предложили эту работу, я и думать не мог, что все так получится.
Да, слишком банальное начало для моих мемуаров, но, тем не менее, по-другому и не скажешь.
Итак. Я, с огромным рюкзаком за спиной, не менее огромной сумкой на плече и приличного раз-мера чемоданом на колесиках, поверх которого крепилась третья сумка, стоял перед огромным домом. Я, парень хоть и хрупкий, мог сам донести все свои вещи, но, судя по количеству охраны на входе, можно было догадаться, что и слуг в здании полно, поэтому кто-то просто обязан был меня встретить, проводить до предполагаемого места жительства и взять, в конце концов, мои не-подъемный багаж. Да, я, истинный дракон, не смог оставить дома свои сокровища. Прихватил большинство шмоток по сезону и немного не по сезону (а если будет холод-но/жарко/ветрено/дождливо – неизвестно же, как здесь обстоят дела с магазинами), часть книг (вот зачем они мне здесь, тем более на работе?!), умудрился даже запихать в одну из сумок кастрюльку. И вот кто я после этого? Конечно же дракон.
И вот я уже минут десять пялился в зашторенные окна поместья, рассчитывая на то, что меня вскоре заметят. Стояла тишина. Я уже сомневался в правильности своего решения, но, будучи по натуре упертым человеком, все же не намеревался его менять. Отступать было некуда. Я подписал годовой контракт на сотрудничество.
- Даниил Кириллович? – из боковой двери ко мне шел пожилой мужчина. Хм, вот жили бы мы в той же Америке, камергера звали бы Альфред или Альберт, правда, был бы он лет на 10 старше этого импозантного мужчины.
- Да, здравствуйте, - я по привычке протянул руку для приветствия. Вместо этого он коротко по-клонился и потянулся за ручкой моего чемодана. Я удивленно вскинул брови и инстинктивно от-ступил назад.
- Меня зовут Константин, – он снова склонил голову. – Я дворецкий этого дома. Мы с Вами говорили утром по телефону. Я провожу Вас до комнаты. И позвольте Ваши вещи, я помогу.

* * *
Дом был в европейском стиле, я бы даже уточнил, в старо-британском. Думаю, тут настолько же глубокие подвалы, насколько высокие чердаки. Скорей всего, на заднем дворе найдется заброшенный или искусственно состаренный пруд. Поистине милый садик и подъездная дорожка. Стены первого этажа заросли хмелем, который уже дотягивался до второго. А на террасе – деревянные столик и кресла с резными ножками.
Входная дверь, как я и предполагал, была двустворчатой, а при входе в коридоре постелен темно-красный ковролин. Вещи тут же забрали другие слуги, одетые в темную строгую униформу. Что ж, я очутился почти в сказке. Только вот заморский принц (королевич, не важно) отсутствовал. Это могло совсем немного омрачить мое пребывание в этом приветливом доме.
- Так где ваш хозяин? – как бы невзначай все же спросил я, устраиваясь на мягкой софе, когда Константин проводил меня в гостиную и нам подали чай.
- Он в длительной командировке, господин Соловьев. – И обращались здесь ко мне, как к истин-ному джентльмену, коим я все же не был.
- То есть, у меня не будет шанса познакомиться с моим лучшим работодателем?
- Я сожалею, но, нет, - Константин казался настолько искренним, что я почти верил ему. Почти.
- Перед кем же мне отчитываться о проделанной работе?
- Если позволите, я взял бы на себя труд передавать все документы хозяину лично.
А если я не позволю?
Мои губы против моей воли сложились в премилую, отточенную годами улыбку:
- Безусловно, рассчитываю на Вашу помощь, Константин.
- В свою очередь, Даниил Кириллович, я рассчитываю, что Вы будете соблюдать правила, установленные в этом доме, перечень которых я положил на Ваш стол.
О как. Правила. Что-то мне это начинает не нравиться. Я излишне подозрителен, но предложенный мне контракт был настолько безупречно и вкусно составлен, что я не мог отказаться от такой заманчивой работы.
Я сумел только кивнуть. Меня ждал длинный, полный приключений год. Я в этом не сомневался.

* * *
Я всегда любил свою профессию. Еще с раннего детства мама приучила меня много читать, заменяя телевизор, а потом уже и компьютер бумажными воплощениями приключений, драм, смеха и грусти. Я никогда не представлял свою жизнь без книг. Сперва это были тоненькие, с огромными картинками крупноформатные детские книги в местной библиотеке, потом картинки как-то сами собой заменились большими объемами текста и серьезными рассуждениями. Так и выбралась моя специальность – хотя по старинке она звучит крайне непрестижно – «Специалист библиотечного дела». Вот и надо было потратить долгих пять лет в ВУЗе, чтобы научиться перекладывать с места на место бумажки, заполнять формуляры и правильно архивировать данные. Но, тем не менее, сидение на одном месте за, казалось бы, нудной работой меня привлекало, оттого я и получился бледным щуплым мужчиной. Правда, в общественном транспорте у меня до сих спрашивали, ка-кой университет я выберу для поступления через три года, и подготовился ли я к Государственной Итоговой Аттестации. Угу… Когда заканчивал ВУЗ, этих слов и знать не знали, а теперь девятиклассники вот мучаются с аббревиатурами. Так о чем это я? Ах, да. Я. Ну не выгляжу я на свой возраст – ну и отличненько, больше шансов втереться в доверие. Правда, в родном магазине спрашивают паспорт, когда я покупаю алкоголь или сигареты. Да, баловался раньше, по молодости и глупости лет и тем, и другим, сейчас – только по праздникам, решил, нечего тратить свое жизненное время на затуманенный рассудок. Оттого и друзей осталось немного. Все по клубам и ресторанам, я – дома, за книгами.
А когда отец ушел от нас – и вовсе пришлось о досуге забыть на время, помогая матери. Так что последние курсы в универе почти не помню – все смазалось в одно пятно: куда-то бежать, куда-то торопиться. Мама потом снова замуж вышла – за друга отца. Хороший мужик оказался. Пристроил меня к Сан Санычу в архивный отдел.
А когда подвернулся шанс заняться любимым делом – я не стал отказываться.
Мой прямой работодатель был владельцем какой-то крупной компании. Я старался даже не вникать в то, чем они занимаются – это было слишком сложно для моего гуманитарного мозга. А работа моя состояла вот в чем – проводить инвентаризацию личной библиотеки главы холдинга, архивировать данные и по возможности составлять паспорта на книги и документы.

* * *
Константин, показав библиотеку и комнату, оставил меня обустраиваться. Ближайший год мне предстоит жить здесь, в этих викторианских стенах, работать в библиотеке, и скорее всего, снова быть затворником – вряд ли у прислуги или у меня самого найдется время для разговоров.
С постоянной прислугой я познакомился за ужином. Всего десять человек: Константин – дворец-кий (камергер, как я его называл), работающий в этом доме добрые полвека, кухарка Дарья Павловна и ее помощница Светочка, молоденькая смешливая горничная Надя и ее старшая подруга Анна, садовник Михаил и четверо охранников – Витя, Женя, Боря и Валера. Константин представил меня как архивариуса и составил мне компанию за трапезой. Я слишком волновался, чтобы в полной мере насладиться кулинарными способностями Дарьи Павловны, но улыбался и нахваливал, где мог.
Вечер прошел за рассматриванием обоев на стенах моей комнаты. Сон не шел на новом месте, и сразу вспоминалось детское гадание: «Приснись на новом месте жених невесте». Втайне я надеялся, что понравился местным домовым, поэтому они не будут слишком пугать меня ночью. И как-то незаметно в воспоминаниях о детстве я заснул…

2 глава

2.
…Тело не двигалось. Я пытался шевельнуть рукой – не получалось. Перед глазами была непроглядная тьма. И в этой тьме что-то шуршало. Я отчетливо слышал чьи-то шаги. Рядом со мной прогнулся матрац, и я ощутил легкие касания на своем лице. Язык был как наждачная бумага – я не мог говорить и только глубоко дышал, усиленно моргая в надежде, что зрение вернется. Осторожные пальцы очертили подбородок, прошлись по носу, слегка надавили на губы…
Что за чертовщина здесь происходит?! Ну же! Тело, шевелись!
И тут я понял, что могу говорить.
- Убери руки, - вот и все, что я смог сказать. И зажмурился, ожидая чего-то страшного. Но. Ничего не произошло. Все исчезло. Я лежал в своей новой постели, за окном брезжил рассвет, по груди стекали капельки пота, мокрые волосы облепили лицо, как давешние руки.
Я мог объяснить мою неспособность двигаться – это называлось сонным параличом, - но я не мог понять, кто был в моей комнате, и уж тем более, что ему было надо от меня.

* * *
Камергера я нашел в кабинете, рядом с библиотекой.
- Константин, у меня есть вопрос, - начал я с порога. Мужчина поднял на меня взгляд от экрана лэптопа. На миг я заметил сдерживаемое раздражение, но потом на лице расплылась вполне дружелюбная улыбка.
- Что-то случилось, Даниил Кириллович? – почтительно спросил слуга.
- И да, и нет… - я мялся на пороге, не вполне уверенный, что мне можно занять место на удобном стуле напротив Константина. С одной стороны, я здесь такой же рабочий, как и он, с другой стороны – чужой человек, с третьей стороны – обязанности, которые я должен буду выполнять, несут за собой гораздо больше ответственности, но с четвертой стороны – Константином не соблюдаются элементарные правила приличия. Все же, упрямый, остался стоять. – Я хотел бы уточнить, этой ночью в мою комнату никто не заходил?
- Нет, Даниил Кириллович, - камергер задумчиво покачал головой. – Слугам запрещено без вызова или разрешения посещать комнаты гостей и хозяина. Вам, видимо, показалось, - он обезоруживающе улыбнулся. – Помните, как в присказке, приснись на новом месте жених невесте. Видели кого-то во сне? – Выражение его лица явно говорило о предполагаемом сексуальном подтексте вопроса. Я был уверен в том, что в комнату кто-то заходил. Так же, как был уверен и в том, что Константин знал этого человека и знал о его присутствии.
- Простите, Константин, - довольно резко ответил я, внезапно раздражившись. – Я не привык обсуждать свою личную жизнь с малознакомыми мне людьми, - неожиданный порыв гнева не позволил мне быть достаточно вежливым с этим приятным мужчиной.
- Это я прошу у Вас прощения, что лезу не в свое дело. Просто старался поддержать вежливую беседу. – Вот стервец! Все же уличил меня в грубости!
- Думаю, мы поняли друг друга, - я улыбнулся настолько ласково, насколько мне позволяла моя многолетняя практика. – И подобного затруднения больше не возникнет. Я прошу прощения, что отвлек Вас от дел. Пожалуй, мне пора заняться моими. Простите еще раз. Увидимся позже.
Эти китайские церемонии меня быстро утомляли. Требовались все мои навыки коммуникации. А их было ой как мало. Я все же послушался сам себя и направился в библиотеку.

~* ~* ~*
- Даниил Кириллович. – Голос ворвался в уши иерихонской трубой, заставив юношу подпрыгнуть на месте. - Не желаете ли поделиться с присутствующими своими глубокими размышлениями, в которые Вы впали еще в начале нашего совещания?
Даня, как по команде, выпрямился и совершенно честными глазами уставился на начальника от-дела – Александра Александровича, который в этот момент внимательно рассматривал самого Даню.
- Простите, Сан Саныч, я все внимательно слушал, - кристальная улыбка закрепилась на лице Дани.
- Видимо, не все, Даниил Кириллович, - усмехнулся Сан Саныч и ласково потрепал юношу по голове. Несмотря на то, что Сан Саныч был прямым руководителем Дани, отношения у них были скорее дружеские, чем рабочие. Сан Саныч относился к юноше как к сыну и при любом удобном случае прощал тому небольшие проступки.
- Ладно, - Сан Саныч потер ладони, - вернемся к нашей статистике. Еще в прошлом месяце это были…
И Даня снова отключился, слушая низкий прокуренный голос начальника. Его мысли витали где-то далеко, пока тело растекалось по широкому удобному креслу в конференц-зале, где их собирали на еженедельные совещания. Смысла их большая часть сотрудников не понимала, но радовалась, что рабочий день на час-полтора будет короче.
Даня сумел включиться в разговор как раз перед тем, как в большие стеклянные двери вошел мужчина. Юноша потрясенно замер, не донеся ручку до блокнота, на котором сама с собой играл в крестики-нолики и вырисовывал замысловатые завитушки, цветочки и квадратики.
- Ах, Славик, Вы как раз вовремя, - радостно произнес Сан Саныч. – Мы только что обсудили общую статистику. Сейчас перешли бы к отчетам по отделам, а тут Вы. Вовремя, Слава, вовремя, - Сан Саныч уже вовсю тряс руку мужчины. – Сейчас будем знакомиться.
Неприлично было так сильно пялиться, но Даня ничего не мог с собой поделать. Этот высокий, почти под метр девяносто (Даня мысленно облизнулся) мужчина являл собой образец преуспевающего бизнесмена. Темно-серый костюм-тройка в тонкую белую полоску, черная рубашка с белым воротником, синий галстук, на котором поблескивал серебряный зажим. Ухоженные руки с прямыми пальцами и тонкой полоской серебра на мизинце. Дорогие часы, выглядывающие из-под манжета рубашки.
Безусловно, стильный. Даня еще раз мысленно облизнулся. И поднял голову выше, слегка откидываясь в просторном офисном кресле, чтобы иметь возможность рассмотреть подробнее лицо мужчины. Бархатная на вид кожа, без единого следа загара. Лицо серьезное, суровое. Темные, почти черные, волосы были зачесаны назад. Глаза тоже темные, кажется, синие. Внимательные, цепкие, как у ястреба. Он вообще весь создавал впечатление хищника на охоте. Безусловно, это был тот тип мужчин, который привлекал Даню.
- Ну что ж, - заговорил Сан Саныч, который рядом с этим подтянутым, высоким мужчиной вы-глядел маленьким колобочком, - это мой заместитель, Истислав Ратмирович фон Рейтерн. Теперь будете слушаться его, как меня, - Сан Саныч расплылся в широкой улыбке и стал представлять присутствующих на совещании сотрудников, коротко их характеризуя каким-то забавным фактом. В этом был весь Сан Саныч. С улыбкой по жизни. - … А это золото нашей организации, Даниил Кириллович Соловьев. - Наконец, очередь дошла и до самого Дани. – Натуральный блондин, звездочка-искорка и наш архивариус.
«А еще спортсменка, комсомолка и гей», - усмехнулся про себя Даня, коверкая известную цитату из «Кавказской пленницы».
Взгляд Истислава замер на Дане. Тот нервно сглотнул, но взгляда не отвел. Смотрел пристально и с вызовом. Губы мужчины чуть дрогнули в подобии улыбки, глаза медленно прикрылись. Вызов принят. Даня судорожно выдохнул. Выпрямился в кресле.
- Данечка, - обратился к нему Сан Саныч, - покажи потом Славе его кабинет и представь необходимые документы. – Даня деловито кивнул, возвращая пальцем очки с кончика носа на переносицу, чувствуя взгляд Истислава на себе. – Ну а мы вернемся к еженедельным отчетам, - снова продолжил Сан Саныч. – Слава, включайтесь в работу…

3 глава

3.
Еще в первый визит библиотека поразила меня своими размерами. Теперь же я мог в полной мере насладиться ее величиной и величием. Это была самая древняя библиотека (а за время практики я всяких повидал) из встречавшихся мне. Освещение здесь было искусственным, а высокие окна за-навешены тяжелыми шторами, не пропускающими ни лучика естественного света. Температура была идеальной для защиты книг от влажности или излишней сухости. Здесь были и огромные фолианты, устроенные на подставках с небольшими, но яркими лампами. В специальных контейнерах были свитки. А книги привычных размеров теснились на высоченных стеллажах, оснащенными специальными лесенками для легкости доступа до верхних полок. Был здесь и камин. Правда, не настоящий, а весьма искусная имитация. Над ним (ну куда ж без этого) висела картина, изображавшая дом, в котором я сейчас находился, но гораздо более молодой, как мне показалось, лет этак триста назад. А между стеллажами были проходы со скамеечками и одинаковыми торшерами на изогнутых ножках.
Я начал с ближайшего к камину стеллажа, с верхней полки, с самой дальней книги.
Трепет, который я ощутил, взяв в руки старинную книгу, нельзя передать словами. Это был детский восторг, как будто Новый Год внезапно наступил. Это было восхищение. Это было чувство чего-то сказочного и нематериального. Казалось, дом затих на миг, когда я устроился с ногами в одно из кресел и открыл первую страницу.
На форзаце книги витиеватым почерком было написано послание владельцу:
Моему дорогому другу фон Рейтерну на долгую память. Как напоминание о минувшем.
Я погладил жесткий лист бумаги кончиками пальцев, наслаждаясь моментом, на миг закрыл глаза.
Я не мог пошевелиться, ни вздохнуть, ни выдохнуть, только медленно моргал, пытаясь разглядеть тень, растущую в противоположном углу комнаты. Но вместе с тенью росла и тьма. И вот, как прошлой ночью, я был парализован. Страх бешено бился в горле. Воздух с трудом поступал в лег-кие. Мне не хватало его, рваными вздохами я пытался напиться и успокоиться. Не получалось. Можно было закрыть глаза или открыть – ничего бы не изменилось. Тьма поглотила всю комнату. Я не услышал, скорее, почувствовал, движение рядом с собой. Тьма шевелилась и скоро начала копошиться, перебираясь ближе ко мне. Все части тела по-прежнему оставались неподвижными. В моем арсенале был только голос, но и тот мог отказать – я не был уверен, что эта дергающая боль в кадыке позволит мне хотя бы слово. На выдохе я выбил из себя только одно:
- Кто?.. – и судорожно вдохнул новую порцию.
На подлокотник кто-то сел. Я чувствовал тепло. И движение. Медленное, тягучее. На волосы опустилась широкая сухая ладонь и пропустила пряди моих уже порядком отросших за последние несколько месяцев волос между пальцев, чуть надавливая на затылок, массируя кожу головы. Пальцы резко сжались и дернули голову назад. Прошлый вздох обернулся на выдохе болезненным хриплым стоном. Другие пальцы ощупывали шею – такими же легкими, мягкими, о-боже-ласкающими движениями.
Как будто забрался на горную вершину и, идиот, без подготовки полной грудью хочешь дышать разреженным воздухом.
- Нет… - еще один выдох и рваный вдох.
Руки с шеи исчезли, пальцы на волосах разжались, но продолжали лениво поглаживать макушку, перебирая пряди. Воздух стал пробиваться в легкие свободнее. Я хотел, но пока боялся делать глубокие вдохи.
И когда я понял, что могу шевелиться, и рванулся в ту сторону, где, по моему мнению, кто-то си-дел, тьма рассеялась и я увидел, что в библиотеке, кроме меня, никого нет. Наваждение медленно спадало. Это было чертовски страшно. И непонятно. Можно же любому найти объяснение. Но паника не отпускала, я не мог здраво мыслить. Лежавшая еще недавно на коленях книга сейчас была на полу. Я поднял ее, закрыл, бережно отложил в сторону. Надо успокоиться и вернуться к работе.
В дверь постучали. Вошла Надя.
- Даниил Кириллович, - обратилась она ко мне с улыбкой, – Вы уже сели за работу… А я Вам чай в столовой заварила.
- Наденька! - Как же я был рад живому человеку. - А я могу выпить его здесь?
- Сейчас принесу, Даниил Кириллович. – И она закрыла дверь.
Да, это непрофессионально - питаться на рабочем месте, но я и хотел, и не мог покинуть эту комнату.
Через пару минут вернулась Надя с подносом. Хорошо, что она не додумалась притащить еще и печеньки к нему – это было бы нелишним для чая, но лишним для работы – жирные отпечатки от пальцев никогда еще не придавали эстетики старинным книгам.
Вечное русское средство от всех бед – чай. И молоденькая служанка расстаралась для меня.
- Спасибо, Наденька, - я очаровательно ей улыбнулся. Ее губы тут же растянулись в ответной улыбке, преображая немного глупое и по-детски наивное лицо. – Ты можешь идти, спасибо. – И когда это я стал тут распоряжаться? – Я тебе очень благодарен за помощь.
Она захихикала и резво убежала из библиотеки. Я сделал первый глоток обжигающего крепкого напитка, глубоко вздохнул и снова открыл книгу. Мне предстояла кропотливая работа.

~* ~* ~*
В этот же день Даня позволил себе сыграть белку в колесе. Он всеми силами старался показать себя перед новым начальником ответственным и полезным сотрудником. Кабинет Истислава Ратмировича был как раз напротив рабочего стола Дани. Пока проводил до кабинета, пока при-нес документы, пока зашел к Сан Санычу за очередной стопкой новых – подошло время обеда. Верочка, секретарша с ресепшена, прибежала за Даней.
- Идем на обед? – она встала напротив него, неосознанно привычно заправляя за ухо прядь волос.
- Ага, сейчас, - ответил Даня, распечатывая документы для отчетов. – Только занесу это новому заму, и пойдем. – Собрал, проверил, все ли на месте, скрепил и встал. Постучался в дверь. Фон Рейтерн говорил по телефону.
- Да, все нормально. Отчеты жду. Заполню и отправлю. Бюрократы вы, Катя. Нет, не будет. Согласен. Все. Позже позвоню, - и, отложив в сторону недавно вышедшую в продажу иксперию, обратил свой взгляд на Даню: - Слушаю?
- Истислав Ратмирович, - начал Даня, заходя в кабинет и закрывая за собой дверь, - Александр Александрович просил подготовить для Вас эти отчеты. Я вот занес, - робко улыбнулся. У него это хорошо получалось. Еще и небольшой рост, едва доползший до метра шестидесяти пяти, завершал образ невинного милого мальчика, хотя возраст уже и подполз к двадцати пяти. Все велись на это. Абсолютно все.
- Спасибо, Даниил Кириллович, - сдержанно ответил Истислав.
- Я пойду на обед, - зачем-то добавил Даня и широко улыбнулся.
- Приятного аппетита.
- Спасибо. – И обернулся на пороге. – Еще что-то понадобится?
- Я позову, - взгляд фон Рейтерна, которым он одарил Даню, был взглядом хищника, загнавшего свою добычу в угол.

~* ~* ~*
В столовой в это время было много народу. Если бы он не заходил к фон Рейтерну, они успели бы до столпотворения у кассы и заняли хорошие места за столиком.
Даня оглядел галдящий зал грустным взглядом и, обернувшись на Верочку, спросил:
- Может, пообедаем в кафе через дорогу?
Верочка была девушкой молодой и легкомысленной. Поэтому, заметив подруг из соседнего отдела, она взлохматила волосы Дане и побежала к ним на освободившееся место. Для Дани там места не было. Он вздохнул. Ну, кому он сейчас был нужен? Ясно, что никому. Но для Даниила это было не впервой. Он пожал плечами и пошел к выходу из здания, направляясь к кафе. Сеть кофеен «ПроКофий» расползлась по всему городу, находясь в самых неожиданных местах. То это были огромные залы на верхних этажах торговых центров, где играла надоевшая до зубного скрежета попса, то непонятные подвальные помещения, где не ловила сеть и вечно звучал джаз, то небольшие комнатки в двухэтажных пряничных домиках где-нибудь на проспекте, куда редко забредали семьи и парочки, чаще – офисные сотрудники. В одну из таких кофеен и отправился Даня. Занял столик на двоих у окна. Тут же подоспела официантка, которая даже в обуви на сплошной подошве была выше него на голову. Иногда вопрос роста очень расстраивал Даниила. Девушка принесла меню и отошла, терпеливо ожидая заказа.
Есть не хотелось. Но следующий прием пищи ожидался только после восьми вечера, когда Даня придет домой. Поэтому надо было затолкать в себя хотя бы салат, которого здесь подавали столько, словно готовили на убой, и кофе, обязательно надо выпить много кофе, чтобы еще активней выполнять поручения. Надо же поднимать свой рейтинг в глазах начальства!
- Этим сыт не будешь. – Голос Истислава заставил Даню подпрыгнуть на месте и едва не пода-виться с таким трудом съеденной ложкой салата. Мужчина мягко улыбнулся и сел напротив, даже не спросив разрешения. В это время в кофейне было много свободных столиков. Официант-ка уже несла заказ фон Рейтерна. Даня удивленно приподнял бровь.
- Надо быть ближе к народу, - заявил Истислав, пробуя сырный суп.
- Здрассти, еще раз, Истислав Ратмирович, - отмер Даня, быстро прожевав ту злосчастную ложку салата, застрявшую от неожиданности появления начальства в общепите, и вытер губы салфеткой.
- Приятного аппетита, Даниил, - с улыбкой проговорил Истислав и вернулся к супу.
- А Вы чего здесь? – образ смышленого и полезного сотрудника таял, как снеговик в марте.
- А ты чего здесь? – насмешливо спросил фон Рейтерн. – Вот и я здесь по тому же поводу. Ешь, не отвлекайся.
Под пристальным изучающим взглядом прямого начальства есть уж совсем расхотелось. Салат был художественно размазан по тарелке, а кофе выпит с космической скоростью. Время, отведенное под обед, уже заканчивалось. И Даня встал, направившись к кассе, где ему сообщили, что заказ уже оплачен вон тем высоким мужчиной. Даня опешил. Даже находясь в длительных отношениях, он не позволял платить за себя. А тут – почти незнакомый мужчина, к которому, к стыду и удовлетворению его самого, Даниил испытывал непонятное влечение. Но совесть была сильнее рассудка. Поэтому Даня пошел разбираться.
- Истислав Ратмирович, это неправильно, – выпалил он, подойдя к мужчине.
- Я знаю, - кивнул Истислав и встал. Даня заворожено смотрел, на вздымающуюся над ним глыбу в темном костюме-тройке. Эти метр девяносто еще долго будут ему сниться. Голова непривычно запрокинулась. Юноше было неловко под внимательным взглядом Истислава.
- Не надо было платить за меня, - нашел в себе силы Даня. – Для этого я получаю зарплату, в конце концов, могу платить за себя самостоятельно.
- Согласен. Но не в этом случае, - Истислав направился к выходу. Даниил поспешил за ним, едва успевая за широким шагом модельно-длинных ног. – Из-за меня ты опоздал в столовую. Поэтому тебе пришлось есть здесь в одиночестве. Мне не нравится быть кому-то обязанным. Квиты, - и он резко остановился, обернувшись к догнавшему его Даниилу, который едва не впечатался в плечо, отчего перед глазами замелькали тонкие белые полоски.
- Хорошо, - медленно протянул Даня, не отводя взгляда от губ Истислава. Это было какое-то наваждение. Такое случилось с ним в первый раз. И огромных трудов стоило не потянуться к этим губам, потянуться к лицу, наклонить ниже голову, обхватывая за шею. Даня потрясенно моргнул. Истислав уже переходил через дорогу, направляясь к офису.

4 глава

4.
Дни тянулись неимоверно медленно. Первая неделя вообще слилась в один большой День Сурка. Подъем – завтрак – работа в библиотеке – обед – работа в библиотеке – ужин – заполнение кратких отчетов – сон. Только через некоторое время я стал различать дни недели. С общением проблем не было. Надя подавала на стол и весело лопотала обо всем, что задерживалось в ее маленькой головке. Константин не одобрял подобные посиделки, но напрямую свои возражения не вы-сказывал, закрывая глаза на тарахтящую девушку.
Дом уже не казался мне таким странным. С разрешения камергера я осмотрел основные жилые комнаты, их было не так уж и много. И искренне удивился, обнаружив, что интернет-связь есть, только очень медленная. Отписался родителям и немногочисленным друзьям о последних новостях, а Сан Санычу послал несколько фотографий дома и сада – его жена большая любительница ландшафтного дизайна.
После того, как наметил для себя основной фронт работ, сумел составить примерный график и план на ближайшее время. Люблю я организовывать пространство и время вокруг себя.
А с тем старым фолиантом, в котором было посвящение некому Рейтерну, я возился еще долго. Книга была старая, изрядно потрепанная. Страницы так и норовили рассыпаться на маленьком журнальном столе. Латте, принесенный все той же заботливой Надей, медленно остывал на камине, куда я по невнимательности его поставил. От очков для чтения уже слезились глаза. Но книга была интересная. И я буду не я, если срочно не дочитаю ее.
На пожелтевших сухих страницах происходили бои, плелись интриги и коварные замыслы претворялись в жизнь, герои жили и умирали, любили и ненавидели. А я лениво переворачивал одну страницу за другой, пока глаза сами собой не закрылись и я не задремал. Снов не было, уже привычной, но все еще пугающей тьмы тоже. Я просто погружался во что-то мягкое и ласковое, как объятия мамы, когда я болел.
И вдруг.
Резкий звук вырвал меня из полудремы, подбрасывая из кресла. Я долго шарил по полу в поисках выключателя для торшера. Уже стемнело, а свет не горел. На кончике носа обнаружились сползшие очки. Я глубоко дышал, стараясь унять бешено стучащее в грудную клетку сердце. Мозг с той же скоростью анализировал окружающую обстановку. Скорее всего, упала с полки книга. Но фолианты стояли настолько тесно друг к другу, что упасть они могли, только если их кто-то толкнул. Я поднялся из кресла, потянулся и осмотрелся. Вероятно, это слуги пришли меня проверить.
Но нет. Книги с верхней полки ронял какой-то парень. Он сидел на лесенке, беззаботно свесив длинные ноги вниз. На полу лежал, раскрытый на середине, один из уже оформленных мной фолиантов.
- Ты что творишь? – возмутился я, подходя к лестнице. Парень с ловкостью обезьянки легко спрыгнул вниз и уставился на меня.
- А ты-ы-ы, красавчик? – лениво протянул он, нахально улыбаясь и чуть наклоняясь ко мне. Он был высок. Порядка метра восьмидесяти. Эх, ну что ж мне так не повезло с ростом? И выглядел он моложе меня, может быть, лет двадцать, не больше.
- Работаю, - серьезно сказал я, не обращая внимания на фамильярные слова парня.
- А я развлекаюсь, - он выпрямился во весь свой рост, рассматривая меня весьма пристально. Я задрал голову. Черт. Передо мной, собственной персоной, стоял греческий бог Аполлон. Не знаю, как на самом деле он должен был выглядеть, но я теперь думаю, что именно так. Копна рыжих вьющихся волос обрамляла овальное лицо правильной формы. Его лицо представляло собой произведение мраморного античного искусства – высокий лоб, прямой греческий нос, резкие скулы и острая линия челюсти, четко очерченные, словно нарисованные углем, брови и глаза, пухлые губы и соблазнительная маленькая родинка над верхней губой.
Я молчал, наслаждаясь модельной красотой, а парень, видимо, довольный произведенным эффектом, замер словно статуя.
- И как же ты обычно развлекаешься? – я нашел в себе силы отскрести язык от нёба. – Кидаешься столетними книгами?
- Не-е-е-ет, - ласково протянул он, едва касаясь кончиками пальцев моей щеки. – Любуюсь на кра-сивых спящих мальчиков, на суровых мальчиков, на мальчиков, которые пытаются вести себя по-взрослому… - с каждой фразой он подходил все ближе и ближе ко мне. Пятиться мне было больше некуда. Спина уперлась в стеллаж. А руки легли на грудь, останавливая движение парня.
- Это ты со всеми так знакомишься? – спросил я. Голос не дрогнул. Спокойный и уверенный.
- Только с тобой, - и он наклонился к моему лицу, мягко целуя в висок. Я чувствовал исходящие от него волны желания. Я почти осязал движение в его штанах. Но…дышал я размеренно, нагловатый парень не вызывал во мне ответных эмоций. Да, красивый, но пустой.
- Извини, я подобным не занимаюсь, - холодно заметил я и, ловко нырнув под его рукой, отошел к камину. Кофе давно остыл. Но я все равно допил его. Равнодушно посматривая на незнакомца.
- И ты меня извини, - он обезоруживающе поднял руки. – Я подумал, тебе нравятся высокие, уверенные в себе парни.
- Нравятся, - кивнул я. – Но только после официального знакомства. Не люблю, когда меня трогают посторонние. Ты нарушил все мои личные границы.
- Оу, - только и сказал он. – Я Ладислав. Можно просто Лад.
- Даниил, - представился я, пожимая его узкую мягкую ладонь. Она отдаленно напоминала ту, что несколько дней назад гладила меня по волосам здесь же, в библиотеке. – Лад, могу я спросить?
- Можешь… Семнадцать сантиметров, - он лукаво улыбнулся.
- Не то, - кажется, я покраснел до самых ушей.
- А… - разочарованно протянул Лад. – Ну ладно, спрашивай.
- Несколько дней назад ты не приходил в мою комнату ночью, пока я спал? Или сюда, в библиотеку?
- Какой ты хитрый, Даниил, - Лад протянул руку, чтобы потрепать меня по голове, но вовремя опомнился, рука легла мне на плечо и легко сжала.
- Пожалуйста, Лад?
- Э, нет. Так просто я тебе не отвечу.
- Отлично, - отрезал я. – Спасибо за разговор, было приятно познакомиться. Увидимся позже. У меня работа, - и снова сел в кресло, поправил очки и вернулся к книге, почти полностью откл-чившись от реальности. Было плевать на этого манерного богатого незнакомца. Он постоял некоторое время рядом со мной, но потом ушел.

5 глава

5.
Почему-то должны были присутствовать представители всех отделов. Даня не понимал этой прихоти, как не понимал и того, что из их отдела, помимо Сан Саныча и Истислава Ратмировича, были еще и Даня с Верочкой. Не, ну Сан Саныч – это понятно, глава, Истислав – его зам и руководитель Даниного отдела. А вот младшие сотрудники – это уже непонятно. Верочка – секретарь с ресепшена, Даня – хоть и архивариус, но чаще мальчик на побегушках. Вероятней всего, кто-то из них двоих был представителем, а кто-то – стандартный плюс один к приглашенному представителю.
Но… тем не менее, Даня достал из шкафа свой строгий парадно-выходной костюм, Верочка влезла в малюсенькое черное коктейльное платье от Шанель – и оба они явились на прием. Банкет устраивался в честь получения компанией какого-то волшебного гранта за достижения то ли в архивном деле, то ли в филологическом – Даня так до конца и не разобрался, да и не старался.
Банкетный зал сняли в каком-то ультра-популярном НИИ. Большое, просторное помещение искрилось от света подвешенных под потолок тяжелых золотых зеркальных люстр. Плотные шторы не пропускали ни луча уходящего дня. Бар стал одним из самых популярных мест. А на паркетный пол группами выходили приглашенные из разных организаций люди.
Верочка была прекрасна, Даня сиял. Все были счастливы. Сан Саныч бегал от микрофона, куда его подзывали, чтобы он выдал очередную заученную речь, к бару, где ему снова и снова подливали в пузатый стакан со звенящим в нем льдом золотистую жидкость. Истислав, сменив привычный Дане серый костюм на светлый, вел беседы с представительницами прекрасного пола, всячески игнорируя просьбы Сан Саныча заменить его на сцене у микрофона. Истислав вышел только однажды, после чего затерялся в толпе гостей.
Публика постепенно догонялась горячительными напитками. Официанты незаметно сновали между людьми с подносами, на которых яркими разноцветными клумбами расцветали закуски. Верочка, уже принявшая на пышную грудь изрядное количество шампанского, окучивала какого-то молодого очкастого филолога. Даня лениво потягивал какой-то коктейль. Было скучно. Адски скучно. После торжественной части, где высказались все кому не лень, как раз подали еду. К ней добавилась музыка, и какие-то джаз группы на сцене сменили неумолкающих гуманитариев. На-род развлекался, как мог.
Даня устало потер глаза. Сан Саныч под страхом смертной казни запретил покидать банкет до самого конца. Поэтому Даниил уже начинал подыскивать себе место, где он мог бы подремать как раз до этого самого далекого конца. Но по углам уже расфасовались веселые парочки. Удобные кушетки тоже были заняты. Даня грустно вздохнул. Ох, как он не любил подобные массовые мероприятия…Нигде нет покоя и тишины. Даня и не заметил, как джаз сменился чем-то более зажигательным, и монотонная встреча умных людей переросла в буйную вечеринку. Дане тут же захотелось на свежий воздух. Основной широкий балкон стал местом встреч изрядно подвыпивших и сильно уставших. Даня вышел из банкетного зала. Прошел по коридору. За углом, прямо у лестницы нашел указатель – малый балкон был недалеко. К нему-то Даня и заторопился, не веря своему счастью. И удаче, как потом понял Даня. Потому что балкон пустовал.
На улице давно стемнело. И прохладный августовский вечер опустился на город. На чернильно-синем небе Даня видел всего несколько звезд. С улыбкой отметил уже давно выученный с детства малый ковш. Моргнул. И будто кто-то там наверху разом нажал на выключатель, зажигая все звезды на небе. Они разом складывались в созвездия, весело перемигивались между собой, делясь впечатлениями о наступившей ночи. Далеко впереди, подсвеченный большими лампами, выделялся синий купол Храма. Рядом с ним – железная дорога и отголоски проезжающих поездов. Ту-туууу - тут же в подтверждение завыло в прохладном воздухе, - чух-чух-чух, туу-тууу. Даня никогда не ездил на поездах, но ему всегда нравился этот металлический звук. Чуть левее чернело центральное кладбище. Изредка вспыхивал огонек фонарика охранника. Лучом прорезал тьму и снова гас. За кладбищем – окружная дорога и сотни тысяч маленьких золотых огней. В конце рабочей недели люди торопились закончить все свои дела на дачных участках перед наступлением осени, а может, все массово торопились на тусовки-вечеринки-пати. А прямо под окнами НИИ – лениво ползли вставшие в пробку машины. Кто не успел вовремя уйти с работы, рисковал застрять на дороге надолго.
На плечи легли теплые руки. Даня вздрогнул, обернулся. В неясном свете коридора он разглядел точеное лицо Истислава.
- Не замерз еще? – спросил он с улыбкой, протягивая Дане бокал с шампанским.
- Нет, - отчего-то тихо ответил Даниил, пряча глаза. Смотреть на Истислава было почему-то больно. Запрокидывать голову – неудобно. Даня зажмурился и залпом выпил все содержимое бокала. Появилось детское желание бухнуть этот бокал о перила балкона или кинуть вниз, на асфальт.
Оба молчали. Истислав достал из внутреннего кармана пачку сигарет. Чиркнул зажигалкой и по воздуху тут же расплылся сладкий запах Кэптэн Блэка. Даня довольно щурился, вдыхая дым, и улыбался. Мужчина облокотился на перила, вглядываясь, как Даня несколько минут назад, в даль. Теперь они были почти одного роста. Юноша с удовольствием отметил, что светлый шел Истиславу даже больше, чем серый. Костюм сидел как влитой. «Наверное, шьет на заказ», - пронеслась у Дани в голове завистливая мысль.
- Нравлюсь? – не оборачиваясь на Даню, спросил Истислав. Тот потрясенно замер. И не мог от-вести взгляда от длинных пальцев, подносящих к губам коричневую сигарету. Глубокая затяжка и на выдохе – сизый сладкий ванильный дым. Зачарованно следил за каждым движением, не пони-мая, какое наваждение на него нашло. Хотя…наваждение было вполне понятным. Оно было суровым, страшным, под два метра ростом, носило строгие костюмы-тройки и курило крепкие сигареты.
Даня не отвечал. Он ждал.
Истислав обернулся, наконец, к нему. Выпрямился в полный рост. Смотри, любуйся на меня, мальчик. Наслаждайся мной так, словно жить тебе осталось недолго. Пей эту мощь и силу. Вдыхай запах первозданного греха и упивайся этим. Даниил все же запрокинул голову назад, уставившись в серьезное лицо.
- Нравишься, - одними губами ответил он. И сам осторожно протянул руку к лицу, мягко проводя пальцами по шелковым волосам. Хищный зверь. Опасный. Сильный. И очень желанный.
И Даня сдался.
С каким-то неведанным для него до этого желанием, с тихим протяжным стоном он подался вперед, в раскрытые объятия хищника. Хищник поймал его, обхватил плотно за талию и тесно прижал к себе. Секундное колебание, которое для Дани затянулось в вечность, пока он, не мигая, смотрел в темные синие глаза, - и вот хищник уже впился Дане в рот, кусая и засасывая тонкие губы, языком тут же зализывая места укусов. Даня чувствовал горечь табака на кончике языка и сладость губ после терпких сигарет, а под ладонями горячую кожу и пробивающуюся щетину на щеках, неосознанно терся бедрами и тихо постанывал в терзающий его рот. Язык хищника ловко скользил по губам Дани, переплетался с его языком, а быстрые пальцы уже забирались под пиджак, шаря по вмиг взмокшей спине.
Юноша теперь не осознавал себя, не понимал, где он и с кем он. Молился только, чтобы не закончилось это волшебное мгновение. Член уже стоял колом, создавая легкий дискомфорт в узких классических брюках, а сознание вяло отмечало взрывающиеся над цирком фейерверки.
И вот ноги отозвались болью. Стоять на цыпочках было больно и неудобно. Даня сам остановил этот сумасшедший голодный поцелуй и щекой прижался к колючей щеке Истислава, тут же обнимая его за шею и шумно дыша в ухо.
Истислав широко улыбался. Небольшой рост Дани ему нравился, как и горячность, с которой тот откликался на ласки. Юноша медленно встал на всю стопу, с наслаждением отмечая сотни иголочек, пронесшихся по затекшим ногам. Теперь он доставал Истиславу до плеча. Но это было уже не важно.
- Пойдем, Даня, - ласково сказал Истислав, приглаживая волосы, которые так нравились Дане, что он не выпускал их из пальцев во время поцелуя. – Тебя Сан Саныч ищет. Уезжать собрался.
Даня удивленно моргнул. Истислав впервые назвал его по имени, и так нежно это прозвучало, что, будь Даня котенком, он бы с удовольствием потерся о ласкавшую его руку и замурлыкал.
- Ага… Спасибо… - и замер. А как теперь к шефу-то обращаться? – Истислав Ратмирович.
Мужчина только ухмыльнулся. Даня зацепился взглядом за маленькие ямочки на щеках Истислава. А тот притянул к себе юношу, ткнулся ласково губами в растрепанную макушку и погладил шею в вырезе рубашки. Даниил вздрогнул, обернулся, извернувшись, быстро чмокнул Истислава в ладонь и первым вышел в коридор, где уже собирались уезжающие гости.
Сан Саныч распевал какую-то раздольную песню из репертуара российского шансона, который он случайно услышал и почему-то запомнил, пока настраивал магнитолу в автомобиле. Верочка в обнимку с давешним очкастым филологом, помахав Дане ладошкой, скрылась из виду, уходя.
- Даниил Кириллович, - слегка пьяным голосом протянул Сан Саныч, - Вы, я смотрю, время даром не теряли. Губки-то, гляжу, все зацелованные, да и вид изрядно потраханный. Колитесь, с кем обсуждали творчество Достоевского?
- Сан Саныч, Вам домой пора, - покраснев до самых ушей, ответил Даня. И в панике обернулся на Истислава, который с равнодушным видом подпирал стенку плечом.
- Славик, ты ее знаешь? Или его? – Сан Саныч заметил мужчину и ринулся к нему.
- Знаю, - спокойно ответил Истислав Ратмирович. – Но сдавать наше юное дарование не собираюсь. Оно у нас и так хрупкое. Еще разобьется от Ваших острых вопросов.
- Ну, тогда ладно, - проворчал Сан Саныч. – Коли Славик одобрил, значит девица того стоила, а парень был горяч, - и раскинув руки, прижал к себе вяло сопротивляющегося Даню. – Идем, Данилка, домой, «Спокойной ночи, малыши» смотреть, сказки читать и спать.
Даня задушенно засмеялся. «Малыши» уже закончились, теперь на их место пришел страшный и несмешной Лунтик. Время было уже не то. Теперь только новости с субтитрами смотреть, да «Смак» с «Умниками и умницами». И они уехали.
Над городом вставало утро.

* * *
Вечера я старался проводить в одиночестве. Несмотря на то, что я и так большую часть времени был один, вечера должны были оставаться моими личными. Без посещений и разговоров. После того, как заполнял необходимые отчеты, я садился в кресло с кружкой кофе или чая, иногда пил молоко с медом, ощущая приближающуюся простуду. Сквозняки в доме ходили строем, как на параде.
После встречи с этим Ладом ночевать в спальне стало как-то спокойнее. Я почему-то был уверен, что это он своими несмешными шутками доводил меня в первые дни до потери сознания от ужаса. Правда, с того дня я его больше не видел. Но горничные стали веселее, явно желая понравиться новому постояльцу.
Вечером, как обычно, ко мне зашел Константин, проверить, все ли в порядке. Все было в порядке. Мужчина проверил, плотно ли закрыты оконные рамы, поправил шторы.
- Желаете еще чего-нибудь, Даниил Кириллович? – произнес он заученную и надоевшую до зубного скрежета фразу. Со мной обращались тут как с наследным принцем. А я не привык, чтобы меня за него принимали.
- Нет, - ответил я. – Скажите только, некий Ладислав Вам знаком?
- Да, - Константин замялся. – Я не имел возможности познакомить вас ранее. Это младший брат нашего хозяина. – На миг я представил себе старшую версию Ладислава. Образ огромного рыжего викинга тут же прочно поселился у меня в голове. – Он приехал несколько дней назад. Надеюсь, он не помешает Вашей работе.
- Мы уже сами успели познакомиться, Константин, - с легкой улыбкой ответил я. – Я тоже на это надеюсь.
- Ну что ж, если это все, тогда желаю Вам спокойной ночи, - камергер коротко поклонился и ушел, тихо прикрыв за собой дверь.
Я же, наконец, забрался на высокую кровать, поудобнее устраиваясь на мягкой перине и с наслаждением вытягивая ноги. Обмотался по привычке одеялом, один конец положив под голову, а другой закрутив в ногах, чтоб не дуло в спину, и с блаженной улыбкой закрыл глаза.

* * *
… Я снова не мог открыть глаза. Чувствовал легкие касания, одеяло было сбито в ногах в бесформенную кучу. Лежал и не шевелился. В груди теплилась слабая надежда, что ко мне снова приперся Лад. Тяжелые веки упорно не хотели подниматься. Тело почти не двигалось. Я слабо застонал, когда чуткие пальцы прошлись по плечам, уверенно и сильно их сжав. Сбоку от меня прогнулся матрац. Тело рядом было горячее, тяжелое и очень длинное. Я попытался поднять руку, но она была перехвачена и мягко устроена на чужое плечо. Ну же, глаза, открывайтесь. Я сжал пальцы – отпусти меня, я хочу видеть. Но незнакомец не ответил, только наклонился близко-близко. Не было сил сопротивляться его нахальным рукам, шарящим по всему моему телу. В животе сладко за-ныло. На лице я почувствовал его горячее ровное дыхание. Запах чего-то сладкого щекотал ноздри. Вроде бы так пахнет в машине, а вроде бы и у бабушки на кухне под Пасху.
Осторожный язык коснулся моих приоткрытых губ. Не было сил. Совсем не было. Я только при-открыл рот чуть шире, собираясь что-то сказать, но тут же мой рот был занят языком незнакомца, который уничтожал все мои протесты на корню. Это было сладко, горько, нежно, сильно, немного больно – это было сумасшествие. Я успел только отметить, что сам прижимаюсь к твердому телу мужчины, что яростно отвечаю на безумный поцелуй.
Чертов Лад. Теперь я еще больше утвердился в этой мысли.
- Л-лад… - судорожно прошептал я, пытаясь то ли оттолкнуть его от себя, чтобы вдохнуть по-больше воздуха в сжатые от нехватки кислорода легкие, то ли привлечь ближе, чтобы он не останавливался.
Тут же незнакомец замер. Меня окатило волной гробовой тишины. Ни моего прерывистого, ни его глубокого дыхания я не слышал. Руки исчезли с моего тела. Медленно отходило назад тепло, которое принес с собой незнакомец…
И я открыл глаза.
Как я и думал, одеяло в ногах. Пижамные штаны сползли на бедра, обнажая прижимающийся к животу твердеющий член, одна штанина задралась до колена, вторая и того выше. Пижамная рубаха была расстегнута до самого низа. Соски призывно топорщились. А на груди стыли капельки пота. Я быстро дышал, не в силах унять бешеное сердцебиение.
В комнате я был один. Не скрипнула даже входная дверь.

6 глава

6.
…Твердые, уверенные руки исследовали мое тело. Надавливали на плечи, мяли бока, нежно массировали соски. Меня не прекращала бить какая-то лихорадочная дрожь. Тело просило больше, сильнее, сильнее… Мои ноги сами раздвинулись шире, подпуская ближе, чтобы теснее можно было прижаться и тереться возбужденным членом о пах. Мои руки тут же обхватили сильные плечи, нашаривая голову и привлекая к себе для глубокого, влажного поцелуя, который заставил меня еще сильнее двигаться в такт ласкающей меня руке. Я стонал в голос, не обращая внимания на то, что меня уже оставили без пижамных штанов и сейчас почти грубо ласкали мой член одной рукой, а другой растягивали меня в мучительно медленном темпе. Я хотел больше, глубже и сильнее. Губы ласково обняли мой член, язык нежно прошелся по головке. Пальцев стало уже два. После не-скольких движений по мягкой коже члена добавился третий палец. Я откровенно насаживался на них, закусив губу, чтобы не кричать от охватившего меня возбуждения. Четыре пальца… Мои руки сами нашли твердые плечи. Мои губы тесно прижались к его уху, бессвязно шепча:
- Давай… Я готов.
И одним медленным тягучим движением меня наполнило до основания. Двигались во мне не спеша, размеренно, выравнивая мое сердцебиение, но сбивая дыхание. Я тщетно пытался настроиться на другой ритм. Медленно. Ровно. Как в тумане.
Мои руки обхватывали плечи двигающегося во мне тела, прижимая к себе теснее. Длинное, твердое тело. Запрокинутая назад голова мешала целоваться, зато открытая шея получала все больше и больше поцелуев и засосов.
Пальцы на моих бедрах сжимались с такой силой, что я думал, останутся синяки. Но мне нравилась эта сладкая боль. В животе все скрутилось в узел. Член отчаянно требовал к себе внимания, я потянул к нему руку, но ее перехватили, заставив меня обиженно захныкать. И движения во мне стали резкими и размашистыми. В меня вбивались быстро и уверенно. На миг я задохнулся, пальцы на ногах поджались от предоргазменной дрожи, а ноги обхватили чужую талию для более глубокого проникновения. Еще несколько толчков, и живот мне оросила чужая сперма. Я чувствовал себя хорошо растраханным. Какая-то пошлая мысль родилась в моем мозгу, и, следуя ей, я не-осознанно протянул пальцы к своему отверстию, вставляя сразу три, а другой рукой двигал на члене. Рядом слышалось тяжелое дыхание. Я представлял, как выгляжу сейчас. Но это еще больше распаляло меня. Пальцы яростно двигались внутри. И добавив четвертый, я бурно кончил, распластавшись на широкой кровати…
Дыхание медленно приходило в норму. Сердце стучало в ушах и еще билось в горле. Я рискнул открыть глаза и подтянулся на локтях в поисках пижамы. На пороге комнаты стоял Лад. И улыбался. Какой-то странной, непошлой улыбкой. Ласковой и заинтересованной.
Я тут же укрылся одеялом по самую шею.
- Я уже достаточно видел, Да-а-а-ня, - лениво растягивая слова, произнес Лад. – И остался доволен.
Я вздрогнул. Это не та темя для разговора, которую я хотел бы сейчас поднимать.
- Уходи, Лад, - тихо сказал я. В горле стоял ком. Мне было очень стыдно. И противно. Я показал лишнее. Но Ладислав приблизился к моей кровати, опустился на самый краешек. Провел холодными пальцами по моему разгоряченному лицу.
- Хотел бы я ощутить то же самое, - грустно произнес он, пальцы замерли на моих губах.
- Пожалуйста, уходи, - голос предательски дрогнул. Ну, вот, еще расплакаться не хватало.
- Как скажешь, милый, - он легко чмокнул меня в висок и ушел. Ощущение неправильности про-исходящего заставило меня быстро натянуть на мокрое тело пижаму и побежать в душ.

~* ~* ~*
Данька всегда засыпал на животе, уткнувшись носом в шею Славы. Потом, конечно, долго вор-чал, что отлежал себе все конечности, но волшебные руки Истислава быстро делали свое дело, разминая затекшие плечи. Когда сон Даниила был особенно крепок, Истислав поворачивал любовника к себе спиной, подкладывая свою руку под шею, вместо неудобной подушки, прижимался к нему тесно-тесно, другой рукой перехватывая поперек груди. Под ладонью гулко билось сердце. У Дани были какие-то проблемы, но к врачу он идти категорически отказывался. Глупый. Потом Истислав прислушивался: засыпая и просыпаясь, Даниил с кем-то разговаривал, тихо под нос стонал ничего не значащие для старшего мужчины фразы. Первое время он, конечно, жутко пугался. Но потом привык. Решив для себя, что «диалоги» Дани могут стать отличными будильниками. Сам же Истислав всегда спал чутко. Но, тем не менее, привыкал к беспокойному сожителю недолго. Когда Даня затихал, Истислав поворачивал его удобнее и тоже засыпал.
Секс для Истислава, благодаря Дане, тоже стал чем-то необычным. Неизвестно откуда взявшиеся юношеские гормоны требовали секса почти всегда, когда Даня был рядом. Странное желание вообще не выпускать его из кровати не покидало Истислава. Вся квартира Рейтерна стала секс-полигоном. Вот он ласково будил Даню на их кровати, осторожными движениями пальцев проскальзывая в расслабленное после сна колечко мышц ануса. Вот, пока готовился завтрак, он засасывал быстро встающий член Дани, разложив его на столе. Вот он входил в душевую кабин-ку, в которую несколько минут назад сонно заполз Даня, и требовательно целовал его в мягкие губы, тут же ловя судорожные стоны. И вот они вечером на диване перед работающим телевизором, где неугомонный Малахов верещал что-то про пенсионеров и измены родственников. Но никому до него не было дела. Истислав сидел, а сверху плавно покачивался на его члене Даня, об-хватив тонкими руками шею любовника. Ладони Истислава то и дело порывались изменить темп, заданный Даней, но молочные бедра раздвигались шире, Даня подавался вперед, насаживаясь глубже на длинный член Истислава, так, чтобы он тесно прижимался к простате, замирал с широко распахнутыми глазами, не в силах вздохнуть, и рваными толчками двигался быстро и размашисто, теперь уже подгоняемый самим Истиславом. И кончали они почти синхронно. Сперва, всхлипнув, кончал сам Даня, обнимая гладкими стенками ануса член Истислава, следом за ним кончал и Истислав, выплескиваясь в тесную глубину. Удивительно, как при таком обилие секса, Даня оставался почти что девственно узок. Каждый раз это приводило Истислава в восторг, ведь стоны, срывавшиеся с губ Дани, зажигали в нем какой-то особый огонь и распаляли фантазию до немыслимых величин.

Работа спасала обоих. Фиеста чаще всего заканчивалась за порогом дома. Только в отделе они позволяли себе осторожные взгляды – не заметил бы кто. Иногда перебрасывались смс-ками, если были не сильно загружены очередными отчетами. И раз в неделю все же запирались в кабине-те Рейтерна, чтобы, пользуясь служебным положением, целоваться на рабочем месте. Даня зажимал во рту собственную ладонь, чтобы не кричать в голос, когда Истислав клал его живо-том на офисный стол и, немного растянув пальцами анус, входил в него одним ровным долгим движением, и, дав небольшую передышку, чтобы мышцы привыкли к его размерам, двигался чет-ко, быстро, почти грубо.
Это было безумие. И это безумие доставляло обоим невозможное удовольствие. Даниил понимал, что когда-нибудь они все же насытятся друг другом, но он не хотел, чтобы момент наступал, ведь тогда ему пришлось бы уйти из жизни Рейтерна. Или же, когда безумная похоть оставит их обоих, может быть, наступит тихий семейный быт? Этот вариант нравился Дане гораздо больше. Ведь он давно мечтал о такой семье, где его будут ждать. Рейтерн, конечно, не создавал впечатление семейного человека, скорее, он выглядел авторитарным деспотом, но Даня знал, что и Истиславу необходим кто-то, кто будет с ним рядом, кто будет поддерживать и помогать.
Внезапно пришло и разделение обязанностей. Истислав не умел и не любил готовить. Самыми сложными блюдами, которые он когда-либо готовил, были пельмени или яичница. Кулинарные шедевры настоящего мужчины. Рейтерн рос под гнетом сурового отца. Тот был строгим, деспотичным человеком. И сына воспитал в том же ключе. Мужчина был в доме хозяин, все его слушались. Семья многое потеряла после казни царской семьи и последовавшей гражданской революции, но аристократические корни не давали забыть заветы семьи. Только благодаря Александру I (а позже и Александру II) семья могла стать той, какой она была. Поэтому деспотия отца принималась как данность. А мать была тихой и незаметной - стирала за мужчинами, готовила, убиралась. Когда семья вышла на новый социальный уровень, пришла в дом гувернантка. Но мать, привыкшая к труду, часто стояла у плиты. Теперь она нашла себя в хенд-мейде, сразу, как толь-ко отец и готовить запретил.
Рейтерн не видел необходимости обучаться кулинарному мастерству. Ведь, будучи человеком, не обремененным семьей, он чаще всего питался в ресторанах, кафе и прочих общественных столовых.
А Даня, живя в семье с женщинами (тут вам и мама, и тетя, и две бабушки, и случайно забредший в эту компанию дедушка, которого загнали под каблуки все эти гарпии), нет-нет, да и научился сносно готовить. Бабушки, конечно же, были специалистами в кондитерской индустрии. И пироги, и торты, и булочки, и слойки, и шоколадная колбаса, и безе, и прочие сладости, которые должны были бы превратить Даню в неповоротливого колобка, только сделали его излишне любопытным к волшебству готовки. А мама и тетя ежедневно готовили вкуснейшие супы из топора и прочего строительного инвентаря. Даня жил во времена кризиса и дефолта. Но в семье это-го не чувствовалось, все шло, как обычно. И хлеб на столе был, и масло на хлебе было с колбасой или сыром. Мясо было по выходным. Вкусная выпечка – каждое воскресенье. Тут и Данино любопытство пригодилось. Помогал женщинам, как умел. А научился он быстро, благо, учительницы были требовательные и толковые.
Так и разделились обязанности. Рейтерн отпускал Даню пораньше с работы на полчаса, и тот несся домой, чтобы приготовить что-то вкусное на ужин. Завтрак готовился наспех, либо же заблаговременно вечером. А обед собирался по частям и носился на работу в удобной японской коробочке. О-бэнто, смеялся Даня, вновь объясняя Истиславу, как называлась чудо-коробка.


прода в комментах